Великое Нечто - Страница 77

«Напрасно я взял княжича. Если с ним что плохое случится, старый князь не помилует», — подумал Ростислав и пустил кобылу вскачь.

Его растянувшаяся по лесной дороге дружина готова была, как только свистнет первая литовская стрела, закрыться щитами. Но все было спокойно, лишь молодой березняк качался от ветра.

Почуяв близость воды, воеводина кобылка нетерпеливо заржала. Из-за холма за ельником донесся возмущенный вороний грай. Птиц кто-то спугнул, они бестолково закружили в воздухе. Поднявшись на холм, старый воевода увидел спешившегося Гирея, рядом с которым, беспокойно прядая ушами, пощипывала траву его косматая лошадка. Сам татарин присел на корточки и задумчиво рассматривал что-то.

По мере того как воевода приближался, ему открывалась ужасная картина. На небольшой поляне лежало несколько тел. Похоже, смерть настигла литовцев внезапно, потому что лишь немногие успели извлечь сабли из ножен. Одни были зарублены, на телах других он заметил глубокие колотые раны. Воевода спешился. Прямо перед ним в траве, вытянув вперед руку, лежал литовец в островерхой шапке. Из спины у него торчал обломок тонкого копья, — вероятно, бил конный, с наезда, оценил воевода, потому что копье прошло через латы насквозь и вышло с другой стороны. Пальцы мертвеца сжимали саблю со следами крови на лезвии.

Воевода пошел по кровавому следу, что вел к орешнику. Из кустарника выглядывали ноги в желтых сапогах с загнутыми носками. Ростислав взглянул на одежду и лицо убитого — тоже литовец.

Кривой удивился, что новые сапоги, хорошей телячьей кожи, не сняли, равно как не раздели и других убитых. Около одного из литовцев валялась россыпь золотых и серебряных монет русской чеканки. Воевода не побрезговал, собрал их и ссыпал в свой потертый кошель. Теперь все стало ясно: схватка произошла между своими же из-за дележа сокровищ, захваченных в разбитом обозе.

Цокая языком, к воеводе подошел Гирей:

— Плохо, совсем плохо. Не догнать их теперь.

— Почему?

— Гирей следы читать. Семь коней к болоту поскакало, десять и три по дороге.

— А сундук у кого? — спросил воевода.

— Гирей не знает, — развел руками Гирей. — Может, разделили, а может, спрячут и после за ним вернутся.

Кривой задумчиво провел пальцами по шраму. Ему хорошо был известен боярин Путята, первейший вор и изменник. Сказывали даже, что Путята с подручными хотел открыть ворота и сдать крепость Литве. Когда план его не удался, боярин спешно ускакал в Литву, где и канул, а его богатое имение было взято дружиной князя. В подвалах у Путяты нашли тяжелый ларь с золотыми монетами, а в нем запертую деревянную шкатулку. Хотели взломать, но, помня строгий наказ привезти все в целости (опасался князь воровства), не стали трогать хрупкий замок. Увидит князь, что взломана шкатулка, — затеет дознание, и попробуй убеди его тогда, что в шкатулке не было ничего ценного… Коли не было, ломал почто?

В отдалении послышался конский топот. Дружина рассыпалась по поляне, натягивая луки. На холме, со стороны солнца, показались всадники.

— Воевода, это Гаврила! — щурясь, крикнул один из воинов. — Кажись, коня ведет в поводу… Уж не княжича ли?

Ростислав вздрогнул, всмотрелся… Точно, его конь.

— Где княжич, собака? — крикнул он подскакавшему дружиннику.

Гаврила тяжело спрыгнул с седла и, понурившись, подошел к Кривому:

— Пропал Симеон. Покуда догнали — смотрим, седло пустое. Изловили жеребца, искать стали. Думали, свалился или стрелой сшибли — нет его нигде. Истинный крест, воевода, не виноват! Кричали ему — не откликается. Оставил пятерых дальше искать, а сам сюда поскакал.

Ростислав мрачно уставился на него.

— Не понимаешь? — крикнул он надтреснутым срывающимся голосом. — Что старому князю скажем: все целы, а сын его пропал? Показывай место, где жеребца изловили! Без Симеона нам назад дороги нет…

Наконец появился один из дружинников, оставленный Гаврилой искать княжича.

— Шлем его нашли! — крикнул он.

— Не затоптали место?

— Упаси Господь!

Подскакав, воевода увидел в высокой траве византийской работы шишак.

— Смотри, здесь княжич упал. — Кривой показал на примятый ковыль.

Крови на траве не было, и воевода испытал облегчение. Во всяком случае, княжич не ранен и не расшибся, когда упал с лошади.

Татарин Гирей, осматривая траву, зацокал языком:

— Не иначе шайтан колдовал. Зачем княжич за конем не бежал? Зачем свой шлем не поднимал?

— Ладно, не бормочи, поехали княжича искать. — И Ростислав пришпорил кобылу.

Следы Симеона вели в сторону леса и дальше по густому ельнику к ручью. Косматая лошаденка Гирея, оступившись на влажном берегу, съехала в воду, и Гирей, натягивая поводья, задирал ей голову, не давая вспотевшей лошади пить. Он заставил ее выскочить из ручья и стал разглядывать отпечатки сапог на влажной земле.

— Куда на следы наезжаешь? Совсем твой глупый, охоты не знаешь? — гневно закричал он на молодого дружинника.

Неожиданно Кривой насторожился. Ветки ельника слева от тропы зашевелились, и к ним навстречу выбежал княжич. Лоб у юноши был разбит при падении с коня, ссадина кровоточила, но он даже не замечал этого.

Симеон подбежал к воеводе и ухватился за стремя.

— Литовцы, десятка два… Видел я их, как конь меня сбросил, — выдохнул княжич. — Переправились через ручей вброд и поскакали. У одного на запасной лошади приторочен сундук.

— Давно проскакали?

— И четверти часа не прошло. Где мой конь, поймали?

— У Гаврилы. Еще настигнем ворогов!.. Разобьемся! Гаврила, поскачешь лощиной, мы прямком за ними.